Казань славится не только своими красотами и гастрономическими возможностями, но и скульптурами, которые делают талантливые татарстанские мастера. Зилант, Конь-страна на Баумана, Су Анасы и другие – все они создают многогранный облик столицы Татарстана. Большинство из них сделаны на деньги либо самих скульпторов, либо меценатов — администрация города раскошеливаться на авторские декоративные элементы не спешит. «Вечерняя Казань» решила поговорить с представительницей союза художников о сложностях профессии скульптора и о недостатках столицы Татарстана в плане эстетического оформления.
Этой осенью остро встала проблема «неоплачиваемых» скульптур в Казани. В данный момент родственники художника, изваявшего символ города — Зиланта, ищут покупателей для творения, много лет украшавшего Казань. Эта история показала, что город не заинтересован в покупке арт-объектов. Все уже существующие в основном либо приносились в дар Казани самими авторами, либо их установку оплачивали меценаты.
Зульфия Мухамедьянова – создатель памятника «Бишбалта», установленного в Адмиралтейской слободе. Эту работу она и спонсор в прошлом году отдали в дар городу. Зульфия является членом регионального отделения ВТОО СХ России «Союз художников Татарстана» и преподает в училище имени Фешина. На днях скульптор презентовала свою новую работу – мемориальную доску в память о Зифе Басыровой, заслуженной артистке ТАССР. В интервью с «Вечерней Казанью» Зульфия рассуждает о пути художника в России и недостатках арт-оформления родного города.
ПУТЬ СКУЛЬПТОРА В КАЗАНИ
— Я с детства рисовала, и, когда в Казани открылось отделение «Скульптура», это было что-то новое. Мне стало очень интересно, к тому же мне неоднократно рекомендовали пойти именно на это отделение. Иногда жалею, что пошла: если бы мне сразу сказали, что это будет так сложно, я бы сто раз подумала. Но на самом деле у меня очень интересная профессия. Мы создаём всё: от медалей до больших монументов, используем камень, дерево, керамику, сейчас пластик еще появился. Сплошное творчество!
— Каково быть скульптором в Казани?
— Поначалу было сложно, потому что есть большой отрыв между старшим поколением скульпторов и нашим поколением. Всё из-за того, что раньше в Казани не было отделения скульптуры. Только в 2001 году Асия Миннуллина открыла этот факультет на базе училища имени Николая Фешина, я как раз была в первом наборе. Потом был филиал МГАХИ имени В.И. Сурикова: он дал два выпуска по скульптуре. Закончила обучение я в 2014 году. Те мои сокурсники, которые остались в Казани, активно участвуют в здешних проектах и выставках. Например, сейчас идет инклюзивная выставка в «Хазинэ» «Чувствовать сквозь» и один из наших проектов совместно с галереей «Окно» — это архпикник в Атабаево. Сейчас, конечно, стало полегче, но в первое время, когда мы только выпустились, дорогу нужно было головой пробивать. Сейчас сама преподаю в училище, на отделении «Скульптура».
— Как вы начинали делать первые шаги?
— В 2014 году, после выпуска, я участвовала в симпозиуме по камню, в рамках которого появилось «счастливое пространство» в проекте «Казанский дворик». Здесь в Старо-Татарской слободе создавали композиции с животными. Сначала частные заказы брала, потом стала близко сотрудничать с Минкультом. Сейчас я отвечаю за молодежную секцию Союза художников России в Республике Татарстан, и мне интересно делать совместные проекты с молодёжью. Я ещё преподаю. В прошлом году мы делали молодежную выставку. В октябре открылась выставка «Скульптура-графика» в галерее «Окно». Ещё занимаюсь тем, что придумываю интересные мемориальные доски, бюсты, памятники. Мне интересно работать именно с выставками. У меня вообще есть такая идея: создать галерею скульптуры, где были бы постоянные экспозиции. Например, для тех, кто приехал в город и захотел посмотреть станковую скульптуру, не монументальную. В Москве и Питере всё это есть. В Питере хорошие выставки в мастерской Аникушина, в Москве тоже есть частные галереи. И у меня есть идея фикс: создать такую у нас, в Казани.
— Насколько, по-вашему, прибыльна профессия скульптора? Или туда идут не за деньгами?
— Художники за деньгами вообще не гонятся, поэтому как бы ты ни зарабатывал, ты всё равно продолжаешь творить. Когда я делаю какую-то станковую скульптуру, у меня всегда спрашивают, куда она пойдет: на продажу или нет. Я всегда отвечаю, что это для выставки. Момент творческого развития и участия в выставках, в каких-то проектах для художников очень важен.
— Вы говорили о сложностях. С какими вы сталкиваетесь?
— У нас сложность, наверное, в том, чтобы от идеи дойти до реализации — для этого надо пройти очень много этапов. Сначала создание эскизов, потом каркасы, лепка, формовка, отливка. То есть если, допустим, живописец сразу рисует на материале, то в скульптуре ты лепишь сначала в пластилине, глине и потом переводишь это в материал. Здесь надо иметь терпение.
— А сколько примерно затрачивается времени на одну работу?
— Нас всё время ставят в рамки. Особенно когда работаешь на заказ. Скульпторы XIX – XX веков делали одну скульптуру по полгода и дольше, у нас столько времени нет — максимум три месяца. Последняя доска (в память о Зифе Басыровой. — «ВК») получилась за месяц, но тут нет портрета, поэтому быстрее. Иногда делаю параллельно несколько работ: например, сейчас две доски. Творческие работы еще параллельно делаю и к выставке готовлюсь. Сильная нагрузочка. Весной тоже было три проекта параллельно: бюст Шаляпина, который в Музее Горького и Шаляпина. Потом доски, тоже мемориальные, «Серп и молот» тогда тоже лепила. Бывает свободное время — тогда занимаешься творчеством.
ИДЕЯ СОЗДАНИЯ ГАЛЕРЕИ СКУЛЬПТОРОВ
— Насколько сложно реализовать идею с галереей?
— Очень сложно. Во-первых, надо сделать какой-то бренд, всё это упаковать, потом найти помещение. В первую очередь, конечно, нужны спонсоры. Сколько на это времени уйдет, я даже не знаю. Все это надо продумывать, но оно того стоит. Сейчас на выставку в «Хазинэ» очень большой поток людей приходит, смотрит, от этого приятно, отзывы хорошие получаю. Там еще скульптуры можно трогать, потому что выставка инклюзивная. И я уже сейчас представляю, как все работы переедут обратно в мастерскую и будут стоять и пылиться там. А так, если бы была постоянно какая-то экспозиция в галерее, то они бы радовали посетителей всегда. Хочется, чтобы они были доступны людям.
— Как вы представляете галерею?
— Идея такая: там будет постоянная экспозиция, хотя бы один зал. Может, это будут какие-то обменные выставки, то есть станем приглашать мастеров из соседних регионов. Хотелось бы проводить мастер-классы для детей, потому что малыши очень любят скульптуры и просятся на занятия. Желающих заниматься скульптурой очень много.
«БИШБАЛТА» – САМАЯ МАСШТАБНАЯ РАБОТА
— Можно назвать скульптуру «Бишбалта» вашей самой масштабной работой?
— Да, и она получилась очень творческой. Были проблемы с тем, что сквер, где стоит «Бишбалта», федерального значения. Долго мы получали разрешение на установку скульптуры. Очень трудоёмкая получилась работа. Когда скульптура уже была готова (после года работы), она ещё год стояла на заводе. И только в прошлом году состоялось открытие.
— Как пришла идея создать эту скульптуру?
— У мецената была идея создать памятник умельцам Бишбалты. Важно было показать, как там всё строили. У меня как раз отображены в памятниках люди разных профессий: плотник, который делает проект, и подмастерье молоденький стоит. То есть работа многообразная — об умельцах, где каждому нашлось занятие.
— С какими материалами вы обычно работаете?
— Я работаю с бронзой, деревом, камнем. Вот сейчас с пластиком. Создаю станковую скульптуру из него, потому что его таскать легче. Керамика мне очень нравится.
— Вы придерживаетесь какой-то тематики в работе?
— По-разному. Мне очень интересно воссоздавать какие-то идеи из детства.
Так как я в шесть лет жила в деревне, мне интересна сельская жизнь и деревенские люди. Я очень люблю приезжать в деревню, смотреть на эти образы, искать их, потому что они совсем другие. В них нет городской суеты, приятно на них смотреть.
— Получается, вы вдохновляетесь людьми?
— Да, они все разные, интересные. Природы в скульптуре мало. Если живописец может искать вдохновение в пейзажах, у нас немного по-другому. Хотя мне интересно иногда создавать такие работы, на которых изображён человек, но в какой-то среде. У меня есть работа «Берег», где человек сидит в лодке и вокруг дорисовывается берег реки.
— Какими российскими и мировыми скульптурами вы вдохновляетесь?
— Я могу сказать про скульпторов, которые мне интересны. На данный момент это московские скульпторы. Их целая плеяда: это Андрей Балашов, Михаил Дронов, Виктор Корнеев, Александр Рукавишников. Из европейских на данный момент я даже никого не знаю, потому что многие ушли в абстракционизм. Но мне нравится, допустим, Эмилио Грека. И, конечно же, античный мир.
— А сейчас чем занимаетесь?
— Сейчас как раз ещё одну доску устанавливать будем, в честь балерины Нинель Юлтыевой. Еще готовлюсь к выставке, которая 20 октября откроется в галерее «Окно».
— Доска на заказ?
— Да. Это всё от министерства культуры. Я в основном с Минкультом сейчас работаю, потому что они позволяют выразиться творчески.
— Какие у вас были самые интересные заказы?
— Мне понравился проект, посвященный Шаляпину. Он был сложный. Там уже стоял бюст Горького, поэтому бюст Шаляпина надо было «привязать» к нему. Но я думаю, что справилась.
— Какими своими работами вы гордитесь?
— Никакими. Я очень самокритична, вижу все минусы. Я больше, наверное, выставками горжусь. Когда выставку сделаешь, откроешь и думаешь: «Ух, как круто получилось!» Последняя как раз в галерее «Хазинэ» «Чувствовать сквозь». Она групповая, там несколько авторов представлено. Выставку могут посетить слабовидящие: здесь можно трогать скульптуру руками. Судя по отзывам, людям нравится, поэтому этим можно гордиться. Тем более когда слабовидящая аудитория через ощущения воспринимает мир. Очень интересно было наблюдать, как они всё это интерпретируют, трогают и обсуждают. Причём понимают именно то, что ты заложил в эту скульптуру. Они не видят, но лучше чувствуют скульптуру, чем зрячие.
ОБ ОБЛИКЕ КАЗАНИ
— Вы дарили городу свои скульптуры. Почему дарили, а не продавали? Сколько на них было затрачено времени и средств?
— На самом деле не я дарила, а меценат Гарафутдин Хисамутдинов. Он финансировал отливку бронзы, создание каркаса и другие затраты. С моей стороны жест благотворительности был в том, что я выполнила заказ за символическую сумму. Это было интересно: я считаю, надо поддерживать таких людей, которые создают что-то для города. Именно меценатам надо сказать спасибо за украшение Казани. Они вводят культуру — и не только развлекательные аспекты, но и исторические. Этот меценат как раз работает с историей, ему интересна Адмиралтейская слобода.
— Чего, на ваш взгляд, не хватает облику Казани?
— Облику Казани не хватает каких-то небольших арт-объектов в парковых зонах, в скверах. Создать их, на самом деле, не сложно — такая практика есть, называется симпозиум. Созываются скульпторы, мастера из разных стран или городов, делаются небольшие арт-объекты, которые потом расставляются в парках. Подобная система действует во многих городах, например во Владимире. Там вообще каждый год проводятся такие симпозиумы. У нас же последний был в Казанском кремле в 2014 году, то есть почти 10 лет назад. В парках не хватает уюта, связанного с творчеством, с искусством. Нужны не просто качели, турникеты, а именно арт-объекты как точки притяжения.
— Какие арт-объекты вы бы могли выделить в Казани?
— Мне нравятся многие. Например, конь на Баумана. Очень интересный (кстати, тоже подарен Казани автором безвозмездно. — «ВК»).
— Казанские художники дарят городу арт-объекты. Например, Зиланта или коня на Баумана. Первого сейчас продают, и Казань не заинтересована в его покупке. Почему, по вашему мнению, так происходит?
— На самом деле всё это, конечно, упирается в финансы. Этим должны заниматься меценаты города. У нас есть люди, которые могут себе это позволить. Но когда начинаешь говорить с архитекторами, с городом, то возникает проблема в том, что нужно искать спонсоров. Нужен определенный культурный код, чтобы человек мог позволить свои кровно заработанные деньги вкладывать в искусство. У нас в Казани это не так развито. Мало кто занимается этим. Пожалуй, только Хисамутдинов, с которым мы уже сделали два объекта в дар городу.
— А интересовался ли город покупкой скульптуры?
— Нет такого понятия как «покупка скульптуры». Есть понятие заказа, есть запрос и осуществление. Наверное, это надо как-то тоже культивировать, когда делаешь творческую работу и её покупают. Но в основном занимаются этим музеи, галереи. Это как раз закупка. От города такие заказы поступают очень редко.
Фото: Павел Хацаюк / «Вечерняя Казань»
Пресс-служба администрации Кировского и Московского районов