На сцене казанского ТЮЗа представили новую работу главного режиссера театра Радиона Букаева «Омут». Побывавший на премьере корреспондент «РГ» не только увидел хрестоматийную пьесу Островского в неожиданном мистическом преломлении, но и сам стал жертвой мистификации.
Единственный мистический персонаж спектакля, Варвара (справа), выступает в роли искусительницы Екатерины. / Александр Эшкинин
Признаюсь сразу, отправляясь на пресс-показ, я понятия не имел, что мне предстоит увидеть интерпретацию «Грозы». В приглашении говорилось о «мистической драме по пьесе Ирины Васьковской, вдохновленной русской классической литературой». В программке также не было ни единого упоминания об Островском. И как позже выяснилось, сделано это было намеренно (инсценировка накладывает ограничения, не давая пространства для творчества). Перечитывай я классику чаще, казуса бы не произошло.
От «Грозы» у меня остались смутные школьные воспоминания тридцатилетней давности, в которых произведение намертво сплелось с известной статьей Белинского. И неудивительно, что, когда я увидел на сцене ослепительно белую современную кухню с гарнитуром, плитой, посудомоечными и стиральными машинами, у меня не возникло ни единой ассоциации с «темным царством».
Обжегшая на первых минутах спектакля руку о конфорку Катерина и внезапно появившийся Борис в легкомысленных бриджах и цветастых кроссовках также не вызвали в моей памяти никаких картин из пьесы Островского. Так что давление классики никак не мешало свежести восприятия.
Минут пятнадцать я честно вникал в семейные, любовные и финансовые проблемы главных героев, пока по развитию сюжета, устаревшим оборотам речи и характерным купеческим словечкам не начал что-то подозревать. Ну а уж когда персонажи попеременно стали сетовать на духоту и надвигающуюся грозу, меня молнией пронзила догадка, какая литературная первооснова скрывается на дне «Омута». На этом мой личный квест закончился, а спектакль продолжился и заиграл новыми красками.
Как уже говорилось, герои существуют в белом пространстве, что, впрочем, не мешает ему быть зловещим. А вот самих персонажей на черных и белых явно не разделить, характеры получились сложными и яркими.
Катерина (Дарья Бакшеева) при всей своей кротости и мечтательности явно с чертовщинкой, да к тому же еще тайком пьет отвар, провоцирующий выкидыши. Обаятельный, рефлексирующий, словно чеховский персонаж, Борис (Сергей Мосейко) на деле оказывается пустым, трусливым и корыстным. Тихон (Виталий Дмитриев) вроде бы набожен и чуток, но безволен и инфантилен. А вот за жестокостью Кабанихи (Надежда Кочнева) и Дикого (Михаил Меркушин) можно разглядеть глубоко запрятанную любовь.
Эффект, если не бомбы, то петарды, произвела Феклуша (Галина Юрченко). В постановке из странницы ее превратили в ушлую распространительницу БАДов и натуральной косметики. Очень узнаваемый персонаж нашего времени. На сцене она находилась каких-то десять минут, но зал все это время хохотал.
Особняком среди героев стоит Варвара (Полина Малых). Если в пьесе Островского она дочь Кабанихи и подружка Катерины, то в «Омуте» это многоликий и потусторонний персонаж. Именно она придает постановке мистическое измерение. Довольно долго Варвара вообще не появляется на сцене, а бродит за периметром кухни, как домовой или призрак, гремя посудой, скрипя дверцами буфета и жутковато похохатывая.
В какой-то момент она начинает взаимодействовать с героями, но с каждым в своей ипостаси. Для Катерины она искусительница, альтер-эго, темный двойник, подталкивающий к измене мужу. Для Кабанихи — оживший скелет в шкафу, укор совести. В спектакле намекают, что Марфа Игнатьевна причастна к смерти дочери.
А для изобретателя Кулигина просто любимая и утраченная дочь, здесь опять же намек на тайный роман в прошлом между Кулигиным и Марфой Игнатьевной. И если в «Грозе» народный умелец одержим созданием вечного двигателя, то в «Омуте» изобретает машину для воскрешения. В итоге ему удается воссоединиться с Варварой.
Не дают умереть авторы постановки и Катерине. Ее спасают, когда она пытается покончить с собой.
Прямая речь
Радион Букаев, главный режиссер казанского ТЮЗа:
— Десять лет назад я впервые поставил «Грозу» в городе Ельце. Именно тогда я с этой пьесой начал спорить. Катерина набожный человек? А почему совершает самоубийство? Это смертных грех! Она, перед тем как уйти, поднимает руки и говорит Богу: «Возьми меня с собой!» Как это объяснить современному подростку? Почему она при всех признается в измене мужу? У Островского это покаяние. Будет ли современный человек на площади публично при всех каяться? Вопрос. Современный ребенок открывает пьесу «Гроза», что он там поймет? Дальше ты начинаешь с этим жить и к тебе приходят какие-то мысли. Я взял конфликт отцов и детей, мне как главному режиссеру театра юного зрителя хотелось показать эти проблемы. Мне кажется, моя история о том, что между отцами и детьми нет гармонии.
Российская газета — Неделя — Волга-Урал: №21(9263)